Книга Джулия [1984] - Сандра Ньюман

нее в руке.

Смит устремился вперед, но совсем по-другому. Теперь он был до неузнаваемости мужествен, сухощавое лицо посерьезнело. Хриплым голосом он только и спросил:

— Вы ушиблись?

И вновь ее кольнуло знакомое удовлетворение.

— Ничего страшного, — небрежно бросила она. — Рука. Сейчас пройдет.

— Вы ничего не сломали?

— Нет, все цело. Было больно и прошло.

На удивление естественным жестом Джулия протянула ему руку. Он столь же естественно шагнул вперед и помог ей встать. Принимая его помощь, она отвернулась и нахмурилась, как бы готовясь вытерпеть боль.

Ей не раз доводилось вручать записки, и техника этого дела была хорошо отработана: большим пальцем заранее прижать бумажку к ладони, а потом быстро и решительно вложить в руку адресата. Как она и опасалась, Смит застыл от удивления. Для маскировки она с силой надавила на его ладонь. Он слегка покачнулся, но тут же восстановил равновесие. А она, твердо держась на ногах, скривилась и повторила:

— Ничего страшного. Немного ушибла запястье, и все. Спасибо, товарищ!

Джулия отпустила его руку и развернулась, успев бегло скользнуть взглядом по его лицу. Она была готова ко всему: он мог и торжествующе поднять записку к телекрану, и с дурацким видом уронить на пол. Но нет: он как ни в чем не бывало улыбнулся, держа записку именно так, как требовалось: вне поля зрения наблюдателя, под защитой непринужденно согнутых пальцев.

С безразличным видом Джулия продолжила путь. У нее за спиной удалялись его шаги; ничто не выдавало случившегося. Собственно, ничего и не случилась. Ну упала; коллега помог ей подняться. С этой мыслью она дошла до двери на лестничную площадку: ничего не случилось, просто неловкое падение. Оказавшись спиной в телекранам, она судорожно перевела дух и возликовала. Он взял записку! Теперь никуда не денется! Она с запозданием ощутила тепло и мужскую силу его ладони. А эти холодные, беспощадные глаза! Он от нее не отступится! Спускаясь по лестнице, Джулия мурлыкала патриотическую песню, которая только для нее одной знаменовала любовь. А вообще эту песню часто заводили летчики — про безмятежные дни, которые настанут после победы. В ней пелось:

Мне вовек не забыть

Каково это — быть

Под сводами ночи злой.

Когда надежды уж нет,

В глазах друзей моих — свет.

А бездна затянута мглой.

Я нынче от них вдали,

Но бури мне принесли

Привет.

Уж близок рассвет.

Флаги зардеются алым

По белым Дуврским скалам.

Завтра —

Чуть-чуть погоди —

Будет любовь и веселье,

Будет от счастья похмелье.

Завтра

Мир свободы узришь впереди!

Спустившись до четвертого этажа, она уже распевала с таким азартом, что парень из учеблито комично съежился и зажал уши. Она рассмеялась, но после этого спускалась к себе в лито уже молча. Мысленно она в какой-то степени восхищалась собственным безрассудством. Передать записку не где-нибудь, а в миниправе… не на загородной прогулке, не на многолюдном марше, а прямо в министерском коридоре! И кому: Старому Зануде, который никогда не улыбается, кроме как на двухминутках ненависти, а главное — прослыл заядлым женоненавистником!

При этом записку написала не она, а Вики — вот в чем гениальность всей затеи. Ведь отреагируй он сразу, в момент получения, ему бы ничего не стоило заложить Джулию. А теперь? Почерк ее примелькался. В силу служебной необходимости она, как механик, вечно подавала заявки на оборудование и оставляла записки прямо на капризных станках. Десятка два сотрудников с первого взгляда поняли бы, что это не ее рука. А в случае разбирательства кто поверит Смиту, если там будет только его слово против слова Джулии? Она всеми любима, привлекательна — на допросе легко скомпрометирует десятка два мужчин. А Смит — педант-одиночка, работник одиозного доко; в крайнем случае можно будет даже припомнить, как она застукала его в «Уиксе».

Но хвала Эс-Бэ, опасаться этого не стоило. Смит принял записку безропотно, как агнец. Если повезет, за месяц у них все сложится. Ему определенно опыта не занимать. Кстати, не исключено, что он истинный голдстейнист. Так что летом ей скучать не придется.

К себе в лито Джулия вернулась в приятном возбуждении, проверила, не появились ли на производственном этаже флажки — нет, все чисто, — и хотела подняться на мостик. Однако на лестнице путь ей преградила Эсси.

К своим сорока годам бочкообразная толстуха Эсси превратилась в исполосованную шрамами жертву литмашин и джина. Одна щека была перекошена от наложенных швов, на левой руке осталось только три пальца, рубцами покрылись и ноги, и бока, которые она не стеснялась обнажать во время ежегодных коллективных поездок на море. Выражалась она, воспитанная в семье пролов, донельзя прямолинейно, однако другой столь преданной партийки было днем с огнем не сыскать. Ее жирные отпечатки пальцев вечно красовались на белой трубке телефона бдительности, подключенного к линии минилюба. К счастью, Джулия никогда не конфликтовала с напарницей. С первой недели совместной работы у них само собой повелось, что Эсси, как старший механик, будет снимать сливки с ответственных заказов, а всякая мелочевка достанется Джулии. Не вбило между ними клин даже то, что Эсси гордо несла свой статус замужней женщины и считала алый кушак Молодежного антиполового союза, который носила Джулия, негласным признаком неспособности захомутать мужчину.

Сейчас Эсси воскликнула:

— Ну наконец-то! Мы тут с ног сбились. Товарищ О’Брайен тебя ищет.

Джулия остановилась как вкопанная; радостное волнение комом застряло в горле.

— Товарищ О’Брайен?

— Да-да, вот только что здесь был.

— Который? О’Брайен-внутрипартиец?

— Ого! Мне, знаешь ли, не по чину так его называть! — Эсси хохотнула. — «О’Брайен-внутрипартиец»! Ну да, в принципе, он самый. Хочет тебе поручить какой-то мелкий ремонт у себя в квартире.

— У себя в квартире?

— Ну! Я, честно сказать, сама обалдела. Пробовала свои услуги ему предложить, но его как ветром сдуло. Даже слушать не стал!

Заметив у нее во взгляде искры зависти, Джулия поспешно выговорила:

— Он, наверно, не знал, что ты ремонтом занимаешься.

— Допустим. Но почему он именно тебя спрашивал — вот загадка.

— Ой, да я уверена — он обо мне ни сном ни духом. Наверняка ткнул пальцем в первую попавшуюся фамилию из какого-нибудь списка, вот и все.

Как только у Джулии слетели с языка эти слова, ей сразу захотелось их повторить вместо заклинания.

— А с какой стати именно к нашенским обращаться? У него в квартире, поди, станков нету. Вот, глянь.